Шокирующая находка: древний папирус подтверждает легендарные 10 казней Египта!
Жалобы древнеегипетского писца до боли напоминают библейский рассказ
Древнеегипетский манускрипт предстает как возможная грань одной и той же историко-культурной матрицы, где поэтическая жалоба соотносится с ритуально-накалённым повествованием о бедствиях. Документ, именуемый папирусом Ипувера, — это не просто текст, а свидетельство голоса писца, обозначенного именем Ипувер, выражающего коллективную травму через изысканную литературу скорби.
В повествовании свитка фиксируются масштабные катастрофы и структурные сдвиги общества — голод, массовая гибель, экологическая деструкция — что в совокупности создаёт мотив, близкий к описаниям, приведённым в Книге Исход. Журналисты и популяриаторы отмечают, что библейский мотив о богом дарованных бедствиях — от почерневшей воды до нашествий насекомых и загустевшей тьмы — находит зеркальные отзвуки в строках Ипувера.
В тексте свитка есть явная фраза: «Повсюду кровь… Вот, река — это кровь», — что резонирует с библейским образом Нила, ставшего кровью.
«Моисей и Аарон сделали так, как повелел Господь. На глазах у фараона и его слуг он поднял посох и ударил по воде в Ниле, и вся вода в Ниле превратилась в кровь», — говорится в Исходе 7:20.
Папирус передаёт и экологическую метафору опустошения: «Вот, деревья повалены, ветви ободраны», — образ, коннотирующий град или иные катастрофические силы, разрушившие посевы. «Вот, зерна не хватает повсюду» — лаконичный штрих, обозначающий повсеместный голод.
Сама рукопись, ныне помещённая в собрании Голландского национального музея древностей, известна с начала XIX века, однако вновь заняла общественное внимание из‑за обсуждений в социальных сетях, где многие воспринимают её как подтверждение библейского сценария.
В библейском повествовании десять казней выступают как инструмент божественного воздействия, направленного на изменение воли фараона и освобождение угнетённого народа.
Первая из бедствий — превращение Нила в кровавую реку, с массовой гибелью рыбы и отравлением вод.
За нею следуют нашествия лягушек, нашествия паразитов — вшей и мух, эпидемии скота и болезненные нарывы.
Град, саранча, три дня непроглядной тьмы и, наконец, смерть первенцев становятся кульминацией, вынуждающей фараона отпустить народ.
На этом религиозно-мифологическом фоне папирус Ипувера вырисовывает созвучный цикл бедствий, что делает сопоставление предметом интенсивных интерпретаций.
Хронологически предполагаемый промежуток создания папируса варьируется: приблизительно между 1550 и 1290 годами до н.э., при этом существуют аргументы в пользу корреляции с датировкой Исхода около 1440 года до н.э.
Историк и библеист Майкл Лейн констатирует: «Не существует убедительных свидетельств, позволяющих точно определить дату его составления, но из-за стиля письма кажется, что оно было написано очевидцем. Многие ученые относят это событие к библейской дате — 1440 году до н.э.». Эта формулировка подчёркивает проблемность точной хронологии и одновременно оставляет пространство для предположений.
Тем не менее, научное сообщество призывает к осторожности: однозначные выводы о прямом доказательстве Исхода по папирусу Ипувера не выдерживают критики.
Текст фрагментарен и поэтичен, в нём нет прямых указаний на Моисея или израильтян; наиболее вероятно, что он фиксирует локальные или региональные катастрофы и сопутствующий социальный кризис, не обязательно тождественные библейскому сюжету.
В рукописи ярко отображён социальный коллапс; строки типа «Стон был по всей земле, смешанный с плачем» служат мощным эмоциональным соответствием сцены всеобщей утраты, отзвуки которой обнаруживаются в Исходе 12:30: «не было дома, где не было бы мертвеца».
В другом фрагменте: «Птицы не находят ни плодов, ни трав» — образ, эффективно резонирующий с представлением о нашествии саранчи, закрывающем зелёное покровительство земли и оставляющем её голой и лишённой урожая.
Текст также реминисцирует на религиозно-пантеистическую анталогию египетских богов: река крови, нашествия лягушек и наступившая тьма воспринимаются как удары по культовым покровителям — Хапи, Хекете, Ра.
Наброски о рабстве и о материальной ценности — упоминания драгоценных металлов и камней, украшающих рабынь — дают материалную привязку к социально-экономическим реалиям, совпадающим с библейской схемой лишений и передачей сокровищ.
В одном из отрывков читаем: «Вот, многие мертвые погребены в реке, поток стал могилой, могила превратилась в поток», — образ, который находит созвучие с библейскими описаниями массовых захоронений (Числа 33:4). Лаконичность формулировок: «Все превратилось в руины» — придаёт общей панораме ощущение тотальности разрушения.
В сумме эти отрывки создают целостный образ общества, переживающего одновременно экологический, социальный и духовный кризис, что и позволяет исследователям, с осторожной дистанцией, проводить параллели с библейским повествованием, отмечает Daily Mail.